— Если что — я пошёл погулять.
Заказать сигареты и прочее я не мог. Именно в этот момент я был без наличных. Давать же Добрым Селянам свою банковскую карту с пин-кодом — до такой степени просветления я ещё не возвысился.
И пошел Братан Юра погулять.
И вернулся ближе к ночи.
Пьяным в говно.
Он ещё мог бы зашифроваться и тихонько лечь спать, но не тут-то было. Братан Юра вновь принялся слагать стихи, но по всей видимости, уже не на русском языке. Звучало это как оглушительный рык перемежающейся тональности. Поскольку стихосложение шло на лоджии, я даже не возьмусь сказать, далеко ли его было слышно. Продолжил он уже в палате и чуть не подрался с Братаном Серёгой, которому в четыре ночи всё это ощутимо мешало спать.
Всё же не подрался. Наступила тишина, но ненадолго.
У Братана Юры нашлись трудовые резервы, и, чуть покемарив, с наступлением утра он немедленно пустил их в ход. Резервы неплохие; часам к десяти утра я всерьёз боялся, что он грохнется и треснется башкой. У нас тут есть обо что трескаться, когда грохаешься. Тщетно сестрички уговаривали его лечь поспать.
А ещё через часик грянула гроза, холодная и неизбежная.
Я ничего не писал про Г. А., нашу завотделением, потому что и сам её знаю не слишком хорошо. Возможно, у Братана Юры и оставался крохотный, исчезающий шанс — не начни он с ней дискуссию в лоскутном состоянии и не пытайся свернуть её, дискуссию, на религиозные темы.
Так он и подписал себе окончательный приговор. Сейчас будет тебе выписка, а вот тебя здесь больше не будет.
— Я уйду! — провозгласил Братан Юра, — и Бог вам судья!
На Г. А. это совершенно не подействовало. Медработники Бога вообще не особо боятся.
Собирался Братан Юра довольно долго, но всё же собрался. Между прочим, подарил мне мешок лука. Сам он без лука не мог. И один приглашенный доктор, помнится, все удивлялся, чем это у нас в палате воняет. Долго я этот лук никуда деть не мог.
Но самым удивительным, небывалым было другое. Братан Юра отправлялся бомжевать (обычное дело для вышвырнутого туберкулёзника). Но при этом пытался поддержать меня материально, суммой в 200-300 рублей. Я, разумеется, отказался — но могу вам сказать, что давно так не охреневал. Стрельнуть денежку — это здесь популярный вид спорта, но предложить, да ещё безвозмездно...
Для меня же главным последствием, как вы поняли, стал нарушенный ratline. И лопнул он весьма невовремя. Есть деньги, нет курьера. Сам я, увы, до ближайшего магазина ни за что не доберусь.
Посмотрим, что будет утром.
Journal information