a_lamtyugov

Похмельное состояние у меня – одно из самых креативных, жаль, что не всегда хватает сил перенести на комп то, что пришло в голову. А потому сегодняшний день я хотел посвятить «Волшебному миру» (народ-то, поди, заждался уже), но тут случилось вот что: adagamov.info начал знакомиться с творчеством Гоблина, причем начал не очень удачно. Тут же пошли комментарии – один другого лучше; через пару минут чтения мне захотелось уже начать составлять расстрельные списки.

Но вообще тема интересная. Во-первых. А во-вторых – про Гоблина и его переводы ходят совершенно дикие слухи. Поэтому я надеюсь, что эта моя запись может, с одной стороны, послужить «центром кристаллизации» для какой-нибудь занятной дискуссии, а с другой, возможно, внесет какую-нибудь ясность для кого-нибудь. Я, все-таки, имею честь знать Гоблина лично, хотя видимся мы крайне редко (я – москвич, он – петербуржец).



0. Сам-то я его переводы очень люблю.
Ну, «люблю» – не совсем точное слово. Доверяю. Отметившись у Другого, я привел такой пример: когда Гоблин переводил FMJ, то столкнулся с массой американского армейского сленга 60-х годов. И не поленился – списался через общих знакомых с отставным американским морпехом, каковой ему все объяснил. Потом был перевод Das Boot (на бумаге он готов, но Гоблин его все никак не наговорит). Дима обратился ко мне, я – к знакомому подводнику, капитану второго ранга, бывшему командиру БЧ-5 на проектах 671 и 671РТ – и мы часа два утрясали вопросы перевода всяческих терминов. Вот это – его уровень подхода. Сильно отличается от работы всяких ублюдков, которые запросто могут перевести слово battleship как «боевой корабль».

Тут есть еще один нюанс: Гоблин в основном специализируется по военным и полицейским фильмам (сам он это комментирует так: «вкусы у меня плебейские»). Но это еще один плюс. Сам он вырос в семье военных и работал в милиции. Соответственно, он хорошо знает язык, на котором говорят его герои. И – опять же, к терминам – в соответствующем контексте он никогда не переведет company как «компания», а mortar – как «мортира» (миномет, конечно).

И еще: с русским языком у него все в порядке. Именно с русским литературным. По нынешним временам этим может похвастаться далеко не каждый переводчик. Нору Галь, ее «Слово» читали, наверное все. На мой взгляд, примерно 70% того, что там написано хороший переводчик должен чувствовать. На интуитивном уровне. Вот у Гоблина это есть.

Сначала – о «правильных переводах». Термин, поверьте на слово, сугубо иронический, но врубаются в это не все, и многие тут же переполняются праведным гневом: да как ты смеешь, сука!

Основные критические замечания, которые ему предъявляют, звучат следующим образом:

1. Что вообще этот тупой мент может перевести?
Такое говорят очень часто. По большей части это возрастное. Но у некоторых с возрастом не проходит. Собственно, вот таких я и заношу в личные расстрельные списки.

2. В английском языке мата нет. Слово fuck! совершенно не соответствует слову «блядь!»
Очень даже соответствует. Когда американскому солдату взрывом отрывает ногу и американский солдат, увидев такую неполадку в своем организме, комментирует ее вербально, то переводить это нужно в точности теми же словами, которыми в аналогичной ситуации воспользовался бы солдат русский. Если же в данном конкретном случае слова оказались цензурными, то же самое будет и в переводе – удивительно, что многим надо объяснять, почему в гоблиновском «Шреке» мата нет. Потому что его там нет, вот и все объяснение.

3. Это все равно неправильно; у слова fuck меньше «эмоциональный накал».
По этому замечанию безошибочно вычисляются люди, которые никогда не выходят на улицу и потому не слышали, как даже дети говорят «блядь» через слово, вообще без какого бы то ни было накала.

4. «Слишком по-русски»
Тут я не знаю, что возразить. Демонстрирую Ламтюгову-старшему фрагменты «Взвода». «Взвод» с матом стал смотреться гораздо естественнее («Барнс! Ты что, сука, совсем уже охуел?»). Александр Петрович и говорит: они уже не воспринимаются, как американцы. Все звучит слишком по-русски. Слишком. А они ведь все-таки американцы…
Ну, не знаю. Может быть. Мне нормально.

5. Нечего кривляться. Голос переводчика должен звучать сухо и без эмоций.
Кстати, Гоблин в свое время тоже так считал и даже писал об этом. Потом выяснилось, что если так делать, то в ходе диалогов зритель тут же начинает путаться – кто что говорит.

6. Ну и о клинических идиотах
Которые, например, «критикуют», заявляя, что переводить в нормальной студии, с листа, в течение недели, сумеет любой дурак, а ты попробуй в общаге, накрывшись одеялом, на слух за два часа. Или еще один, который семилетнему сыну поставил FMJ, а там – маты! Как на это было справедливо замечено, нужно быть полным кретином, чтобы показывать семилетнему ребенку FMJ.

А теперь – о «смешных» переводах.

7. «Да так любой дурак сможет – взял и наговорил»
Каждый «смешной перевод Гоблина» – очень сложная работа, которая может длиться месяцами. Причем работа коллективная, прошу заметить.

8. «50% «смешных переводов» – подделки»
Это сказал один из участников вышеупомянутого обсуждения. Ну да, примерно так и есть. На каждые «Сорванные башни» приходится минимум один «Башню снесло». Идем на oper.ru, читаем полный перечень оригинальных «смешных переводов» и не смотрим что попало. А если уж смотрим, то не приписываем авторство Гоблину.

Дальше писать стало что-то лень. Может, все-таки заняться «Авианосцами»? День-то только начинается…