Один из заместителей командиров эскадрилий, видимо буквально восприняв движение указки командира полка, остановившейся в том месте на карте, где была обозначена гора высотой 4000 метров, на следующий же день 2 декабря выполнил полет именно через эту гору. Ведомая им группа - два Ми-8 и два Ми-24 - пошла именно по этому маршруту. Но дело в том, что данный летчик, летая только на Ми-8, не учел того, что Ми-24 с полными баками и неизрасходованным боекомплектом, набирает высоту гораздо медленнее, чем транспортный вертолет. Ведомые, пилотируя боевые вертолеты, понадеялись на опыт ведущего Ми-8, и молчаливо пошли за ним прямо через снежную шапку вершины этой плоской горы. Крайний ведущий на Ми-24 заволновался, когда его вертолет уже практически касался снежной шапки на высоте около 4000 метров.
Видя, что продолжать полет нельзя (вертолет практически скользил по снегу) и, думая что остальных постигла та же участь, он уменьшил мощность двигателей и выключил их. Бортовой техник даже не смог открыть боковые двери, чтобы выйти из своей кабины. Выйдя сам и провалившись по горло в снег, командир осмотрелся. Он увидел, что вертолет на половину фюзеляжа оказался в снежном плену.
С трудом забравшись в кабину, он запросил по радио ведущего: "513-й, ты сидишь?". Ответ его удивил. Он понял, что ведущий и все остальные благополучно миновали гору. Теперь экипаж ведомого по-настоящему испугался. Но не того, что останется на всю жизнь на этой злополучной высоте, а того, что получит нагоняй от своего ведущего.
Тут же, посовещавшись с экипажем, и не докладывая никому, командир попытался запустить газотурбинные двигатели, однако на такой большой высоте это было почти невозможно. Однако нет ничего невозможного для наших летчиков. Чуть ли не с 5-й попытки, и благодаря священнодействию борттехника, двигатели были запущены. Однако возникла другая проблема: вертолет вообще отказывался взлетать, не хватало мощности. Но и здесь летчики проявили смекалку: сбросили прямо в снег под себя все бомбы и ракеты в положении на невзрыв, выработали чуть-чуть топлива и все-таки взлетели.
Потом, когда мы спрашивали летчика: "Как же ты взлетел?", он сказал: "А я отдал ручку от себя, увеличил мощность до максимальной и, находясь полностью в снежной пыли, ждал. Постепенно вертолет как глиссер на брюхе набрал скорость. Снежная пыль отступила назад и он оторвался от злополучной горы". Следует сказать, что все действия производились при убранном шасси.
Потом, при посадке на аэродроме, изувеченное о твердый снег шасси вертолета не вышло, и техникам буквально пришлось выковыривать его ломами, когда вертолет висел над полосой.
Ломом -- это да, это по-нашему.
А вообще интересно. Афганских вертолетных мемуаров у нас вообще очень мало, но об этом будет сказано отдельно.
Journal information