Да и не происходило в те дни ничего особо уж интересного. Охмурил дурочку с секретной татуировкой, галантно подсадил старушку в кэб (но при этом очень ловко подрезал у неё кошелек — даром только птички поют, любое дело нуждается в вознаграждении), ещё чего-то там по мелочи... Из этого истории не сделаешь.
История началась, когда я отправился на пикник в район обсерватории. Хорошее место, красивое. И обсерватория тоже красивая. Мы её с друзьями иногда грабим чисто под настроение. Много добра там всё равно не бывает.
Вот там-то я и поругался с крысами. Место не поделили.
Крысы, сцуко, оказались непростые. Это были Rattus Faber. Из тех, что продалбывают норки кирками, а подземные ходы прошибают динамитом, ибо отлично умеют с ним обращаться. В Sunless Sea, помнится, у них был целый крысиный судоремонтный завод. Дёшево, плохонько, но быстро.
В общем, прихожу я домой и вижу, что замки не выгрызены, а выпилены ножовкой. А съестное уже заметно потрачено.
Плохо они знали, с кем связались, вот что. Война вышла...
Вышла...
Долгая! Зверская! Победоносная!
Заняла больше двадцати ходов, между прочим. Я ещё и задонатил — уж очень не хотелось делать паузу на полдороге.
От взрывов, воя и ударов сотрясался весь Падший Лондон.
Буду честен. Раза три я пытался с этой падалью договориться, предложив мир на почетных условиях. Хрен там — и у меня сильное подозрение, что именно в этот момент генератор случайных чисел, рассчитывающий шансы, работал некорректно. Три раза подряд провалить предприятие с 80% шансом на успех — это как-то настораживает.
Просраться я им дал по полной программе. Щелкунчик сосёт, причмокивая. И когда Лондон немного перевел дух после грома, боевых кличей и визга кровавых ошмётков, ко мне заявился корреспондент и взял интервью: что я вообще думаю о Rattus Faber?
Я не стал пороть всякую чушь о том, что крысы — умная и гордая нация. И о том, что хорошая крыса — мертвая крыса — тоже не стал. И даже не сказал, что крыса — тоже человек. Хотя и предлагали.
Я по-другому поступил. Выпучил глаза, одновременно их сощурив и заговорил, спокойно и зловеще:
— Многие ли из вас знают о Всемирном Крысином Заговоре?
А вот такие вещи я умею. Немного мне найдется равных, когда надо НАГНЕТАТЬ. Охреневший корреспондент только и успевал записывать. Я пока не знаю, что будет дальше, но игра уже сообщила мне, что я открыл новую сюжетную линию.
Ушёл наконец-то. Ну, думаю, всё. Можно немного и мирной жизнью пожить. А завтра загоним iguana-on-a-stick, крыс на палочках то есть. Они тоже зачастую прокатывают в качестве валюты. Кроме того, их может взять Герцогиня, кошек кормить. Кошек у нее дикое количество. Но сейчас передохнем. Очень уж нехилое рубилово было.
Черта с два. Скребутся в дверь. Среди ночи.
И скребётся какой-то малознакомый оперный тенор. Он, оказывается, денег братве задолжал. И много.
Боевой дух из меня выветриться пока не успел. На стрелку я пошел в одиночку и даже ничего с собой особо не взял. Братков было четверо. Ну, ножи. дубье, ничего оригинального. Всего лишь Падший Лондон.
Вот тут-то они и поняли, в чём разница между туберкулёзным больным и оперным тенором. Если ты даёшь денег в долг туберкулёзному больному, то можешь просто с ними попрощаться. А если ты деньги даёшь оперному тенору, то не просто прощаешься, а получаешь при этом дьявольской пизды, даже имея четырехкратное численное превосходство.
"Так и вышло"©
Потом тенор долго ныл мне в спину, рассказывая, как дошёл до жизни такой, но я его уже не особо слушал. Во-первых, просто подустал. Во-вторых, в нашем диспансере наступило время Утреннего Кофе & Сигарет. А в-третьих, совсем в другом мире с балансом снайперских перестрелок стало твориться что-то совсем уж странное. Я решил не рубить сплеча, а всё же детально разобраться.
В следующий раз расскажу про орхидею. Она за это время выросла настолько, что я на неё смотрю уже с опаской.
Journal information